Allnarta's Asylum: In Rust and Blood: Спокойной ночи, Папочка.

Тридцать седьмая серия.

* * * * *

...К нашему большому счастью, "поле боя" было отнюдь не открытым - работорговцы не особо любят убирать за собой мусор, потому и там, и тут валялись его целые кучи. Было легко укрываться от очередей и маневрировать.

К тому же, на дворе была ночь, и далеко не все местные спьяну услышали суматоху, продолжая мирно посапывать в казармах.

Зачистив ту кучку "лунатиков", которые тусовались в это время на улице, мы дали рабам сигнал бежать - чем те немедленно воспользовались - а сами сделали короткую передышку.

-Нахрен ты это устроил? - укоризненно спросил я.

-Он меня дое*ал. - без капли сожаления или вины ответил Джон. Одно слово: идиот.

Я понимал, что играю с огнем, но всё же не сдержался:

-Но ты действительно отлично сосешь.

На его лице появилось довольно противоречивое выражение: ему вроде было и неприятно, а вроде и приятно. Обожаю такие моменты.

Хоть и платить за них приходится. В тот раз это был пинок в бок - от души такой пинок.

Зачистка бараков особых проблем не вызвала: поскольку подавляющее большинство "противников" только что очнулись, к тому же с хорошего перепою, у них были серьезные трудности и с меткостью, и в принципе с тем, чтобы успеть взять в руки ствол.

Через десять минут в помещении осталось несколько трупов, а мы вышли оттуда почти невредимыми.

Оставалось добить главаря этого балагана - и Джон хорошо знал, где его искать. В его глазах появился блеск, которого я никогда у него не видел - пугающий блеск.

Как только мы ворвались в помещение "больницы", мы услышали громкие стоны и ахи. Было легко догадаться, что это Гробовщик и Резчица - кто-то в "Берлоге" упоминал о том, что "папочка" частенько наведывается к ней на "пару палок чая".

И действительно - когда мы с оружием наготове вошли в спальню, то увидели "прекрасную" картину, кхм, романтического толка, а именно чернокожего мужчину и немолодую женщину, которая сидела на нем сверху.

-Гадость какая, - с отвращением проговорил Джон. Его обрез уже был нацелен в лоб Резчицы; пуля не заставила себя долго ждать и женщина с пробитым черепом свалилась на пол. Гробовщик, походу, от всего этого чуть не наложил в штаны... Ну, чуть не наложил бы, если бы они на нем были. Мне было не очень-то приятно его рассматривать, но всё же я с удивлением подметил, что он в очень неплохой форме.

Чернокожий мужчина пытался что-то сказать, но когда Джон отрезал "заткнись", тут же замолчал.

-Шадд, жди меня снаружи.

-Э-э..?

-Жди снаружи, я сказал. Ты глухой?

По правде говоря, мне стало страшно. Я понимал, почему Джон меня выгоняет - он... Не хочет, чтобы я видел то, что он намерен делать. Мысль о том, что он способен быть жестоким - и, судя по всему его виду, он намерен быть очень жестоким - доставляла мне дискомфорт.

Но я послушался.

* * * * *

-Зравствуй, папочка.

Я смотрю прямо ему в глаза. Ощущаю, как он весь трясется от ужаса. Он совершенно беспомощен. Он полностью принадлежит мне. Я могу творить с ним всё, что захочу.

Столько идей...

Я мог бы насиловать его - о нет, марать себя об него я бы не стал, у меня есть обрез - пока он не сдох бы от боли. Я мог бы заковать его в ошейник и сбагрить ближайшей шайке рейдеров - уж они бы придумали, как с ним потешиться.

А можно просто вспороть ему живот и задушить его же кишками, пока он еще жив и захлебывается собственной кровью.

Столько идей.

Он боится умирать. Все боятся, на самом деле... Но выродки вроде него боятся сильнее.

-Хаос, погоди, мы можем всё обсудить...

О, я бы многое хотел с тобой обсудить. Как ты ломал меня каждый чертов день. Как вы все меня ломали. Но у вас не получилось.

...На самом деле, получилось. Просто я взял и собрал себя по кусочкам.

Хоть и ушло на это несколько лет.

Я приближаюсь к нему вплотную. От до боли знакомого запаха становится дурно, но я пересиливаю себя. Я хочу навсегда запомнить это лицо: полное отчаяния, замешательства и безысходности.